Письмо CCCXXXVIII1
Кардиналу и канцлеру Гаймерику
Светлейшему мужу и сердечному другу Гаймерику, кардиналу-диакону и канцлеру святой римской церкви, Бернард, аббат Клервоский желает всего наилучшего перед богом и перед людьми. 1. Как мы видели книги Петра Абеляра, так мы слышали и его мнения. Мы заметили его слова и отметили его тайны, и последние оказались тайнами нечестивыми. Нападает теолог наш на закон при помощи слов закона. Святое бросает псам и жемчуг мечет пред свиньями. Подрывает веру простых, пятнает чистоту Церкви.
Запах того, чем наполнен фиал был впервые,
Долго в себе он хранит.2
Книга его прошла чрез огонь и достигла прохлады3. Враг Церкви пребывает внутри самой Церкви, гонитель веры обрел приют в лоне веры, просочился подобно воде.
Да сгинет тот, кто взошел на ложе отца своего и осквернил постель его. Запятнал человек этот церковь и занес свою ржавчину в умы простых. При помощи своих мудрствований он пытается исследовать то, что благочестивый ум воспринимает посредством живой веры. Вера благочестивых верит, а не рассуждает. Но человек этот, относясь с подозрением к богу, согласен верить только тому, что он ранее исследовал с помощью разума. И хотя пророк сказал: «Если не уверуете, не поймете», этот человек обвиняет простосердечную веру в легковесности, злоупотребляя известным свидетельством Соломона: «Кто скоро доверяет, тот легкомыслен». Так пусть же он упрекает блаженную Деву Марию за то, что она быстро поверила ангелу, возвестившему и говорившему: «И вот ты зачнешь во чреве и родишь сына». Так пусть же он уличает и того, кто в последний час своей жизни поверил словам умирающего и говорящего: «Ныне же будешь со мною в раю». Да восхвалит он прямо жестокость сердец тех, которым было сказано: «О, немысленные и медлительные сердцем, чтобы верить всему, что предсказывали пророки». Да восхвалит он медлительность того, коему было сказано: «За то, что ты не поверил словам моим, ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить».
И, наконец, при краткости письма, в немногих словах скажу о многом — превосходный ученый устанавливает ступени и степени в Троице вместе с Арием; вместе с Пелагием предпочитает свободную волю — благодати; вместе с Несторием, разделяя Христа, исключает воспринятую тем человеческую сущность из соучастия в Троице. Но при всем там бахвалится, что он открыл источники знания кардиналам и клирикам курии, что он вложил в руки римлян свои книги и заронил в умы римлян свои мысли. И он берет в защитники своих заблуждений тех, коими должен быть судим и осужден.
Гиацинт явил нам много дурного, но он не совершил его не потому, что не хотел, но потому, что не мог. И мы равнодушно перенесли это, хотя он не пощадил ни личности владыки папы, ни курии в этой курии. Остальное, что видел и слышал мой, а скорее ваш Николай, он лучше передаст вам устно.